Но ответ не пришлось долго ожидать. Скоро после нового года нам позвонили из Сиокс Фале, Норт Дакота. Звонил Томи Хикс из аудитории, где он держал собрания.
"Демос", сказал он", я думаю, что у тебя будет отдел номер два". В тот вечер он рассказал об Общении и его целях. После его доклада человек поднялся в аудитории и сказал, что они хотели бы иметь такую группу в Сиокс Фале.
"Я им сказал, что они могут, и пригласил интересующих, выйти вперед. Демос, мне казалось, что все собрание вышло наперед. Ты определенно имеешь группу номер два здесь в Норт Дакоте.
Но это было только началом. Куда бы Томи, не поехал в том году, он всюду говорил об Общении. Он оставил за собой след энтузиазма в людях и летом в 1953 году мы уже имели девять отделов и готовились иметь первую Всеобщую Конференцию в октябре — точно два года от первого собрания в Клифтонской Кафетерии.
На конференцию съехалось шестьсот человек в конце недели, которая происходила в Кларк Отеле в городе Лос Анжелосе. Теперь, когда на конференцию собирается двадцать тысяч человек, наша первая всеобщая конференция кажется очень малой. Но для нас она была большой, равно как и ее ревность.
Например, мы обсуждали вопрос нашего бюджета. У нас теперь были рабочие на полном содержании. Флойд Хайфильд был занят ответами на запросы, которые поступали со всей страны, знакомил интересующих, и помогал организовать отделы. В ближайшее время для Флойда понадобится секретарша. Кому-то следовало заботиться о журнале. Том Никель жертвовал свое время и печатные машины, но необходимы были средства для покупки бумаги и чернил. Мы сразу заметили, что нам потребуется печатать больше, чем пять тысяч экземпляров ежемесячно. На весь 1954 год нам нужно будет около десяти тысяч долларов. На последнем собрании конференции один из спикеров, по имени Джек Коу, сделал очень простое заявление о необходимости средств, которое я когда-либо слышал. Джек был большим мужчиной и имел дар говорить по существу.
"Нам нужны десять тысяч долларов", сказал он. "Я предлагаю одной сотне мужчин выйти наперед и каждому обещать одну сотню долларов". После этого он сел.
Немедленно мужчины стали собираться у стола спикера. Джек просил каждого из них написать свое имя и адрес на кусочке бумаги. В конце собрания мы посчитали обещания и имена. Было как раз сто обещаний. Наш бюджет был восполнен до копейки.
Наши собрания по субботам в Клифтонской Кафетерии создали нам новую проблему. Первый год мы не могли убедить людей приходить на собрания, а теперь мы не могли их удержать от посещения собраний.
В "верхней горнице" вместимость была всего на четыре сотни, но мы вмещали между пять и шестьсот каждую неделю. Иногда приходило до семисот душ, которые стояли у стен и загромождали проходы. Пять недель подряд пожарный отдел присылал инспекторов и угрожал закрыть весь ресторан.
Собравшись на заседание директоров — не имея еще, чем управлять, — мы обсуждали проблему с помещением. Мы могли заарендовать гораздо большее помещение, как Кларк балрум. Или, мы могли посоветовать нашим людям, которые приходили на собрание в Клифтонскую, начать новый отдел в своем районе.
Лонг Бич, Глендейл, Пасадина, почему им не иметь своих "Клифтонских" центров, из которых жизнь Духа распространялась бы на общество?
Я не хочу большой централизованной организации. Такова была весть Духа, данная нам.
Конечно, иногда собирайтесь вместе для вдохновения и поощрения один другого, зажечь огонь так ясно, чтобы другие могли видеть.
Но для вашего ежедневного и ежегодного труда Я хочу видеть вас маленькими поместными, отзывчивыми ко Мне. Я не желаю однообразия. Я никогда не явлюсь двум человекам или в двух местах одинаково. Дайте Мне место для Моего вечного разнообразия.
Таким образом, по субботам в Клифтонской Кафетерии собиралось четыре группы, потом пять, а затем десять. Некоторые собирались еженедельно, другие раз в две недели, а еще некоторые раз в месяц. Некоторые продолжали собираться по субботам утром, другие избрали посреди недели вечером. Когда эти группы в свою очередь стали большими — более трех и четырехсот человек в одном собрании — они формировали отдельные группы, так что теперь в районе Лос Анжелоса находится сорок два отдела и каждый со своей отдельной окраской. Некоторые демонстративные, другие сдержанные, одни подчеркивают учение, иные исцеления, евангелизм, работу среди молодежи.
Но ни одна из этих групп не существовала бы без той кажущейся безнадежной борьбы первого года. И, казалось, что всюду, куда распространилось Общение, первый год был самым трудным.
Например, в городе Минниаполисе в 1955 году хозяин ресторана пригласил тринадцать человек из Общения на начальный банкет первого отдела в Миннниаполисе. Мы путешествовали во время снежной бури со всех концов страны. Я прилетел с С. С. Фордом, строителем из Денвера, в его четырехместном Сесна. Я очень рад, что никто из нашей церкви не видел, как наш одномоторный самолет бросало в воздухе.
В Минниаполисе в аэропорту нас ожидал Клейтон Сонмор. Он шутливо отзывался о буре. "Мы в Минниаполисе привыкшие к снегу. Сегодня вечером в нашем собрании будет двести пятьдесят ведущих коммерсантов".
В ресторане мы обнаружили, почему он был так уверен в благополучном исходе. Жареная курятина, домашнего изготовления хлеб, яблочный пирог — официантки накрывали длинный буфетный стол, со всей этой вкусной пищей. Нас из Общения приехало тринадцать душ, несмотря на плохую погоду, и я был рад видеть всех, когда мы стояли вокруг и сравнивали заметки с нашего пути. Сонмор приветствовал местных людей, которые начали подъезжать.
Наступил седьмой час, время для начала банкета. Двадцать восемь человек собралось в гостиной — тринадцать нас и пятнадцать из Минниаполиса, включая Сонмора.
Половина восьмого. Двадцать восемь голодных человек посматривали на заваленный пищей стол банкета. "Ради погоды люди остались дома", кто-то припомнил.
Но через окна мы слышали непрерывный поток движения на прочищенных улицах.
В восемь часов двадцать восемь нас сели за стол кушать. Нас было меньше, чем столов в столовой. Лицо Сомнера было озабоченным. Я знаю точно, как он чувствовал. Но мне было известно еще что-то другое. В этом был пример. Божий пример. Я рассказал хозяину ресторана наш опыт в Лос Анжелосе. Мы не смогли привлечь людей завтраками, как он не может обедами. "Но Бог не нуждается в большом количестве, чтобы начать Его дело. Ему нужно лишь несколько человек в каждом месте. Не обращай внимания на двести тридцать шесть пустых мест", я сказал ему. "Посмотри на четырнадцать, которые пришли. С этими четырнадцатью Бог может опрокинуть весь город".
Собрание вышло очень хорошим. Главным спикером был Хенри Краус, фабрикант из Хотчинсон, Канзас и председатель Комитета Директоров Общения. Хенри стоял и смотрел на пустые стулья, как будто бы они были все заняты людьми. Он не говорил проповеди. Как и все наши мужчины, он просто рассказал, как однажды он пахал свое пшеничное поле и молился, как это он часто делал, сидя на тракторе и Бог показал ему новый вид плуга.
Хенри Краус не был особенно механически одаренным человеком, но машина эта была перед его глазами во всех деталях. Вернувшись с поля домой, он нарисовал рисунок плуга. И чем больше он смотрел на него, тем больше он убеждался, что такой плуг, если он будет работать, может обработать в три раза больше земли этим же трактором и в это же время.
Хенри сделал более подробный чертеж и начал искать фабрикантов. Ответ технических экспертов был всюду один и тот же — плуг не будет пригодным для работы.
Хенри не был экспертом или техником. Но он верил, что чертеж плуга был дарован ему Богом и он знал, что Бог является экспертом, специалистом и мастером.
И в своей конюшне Хенри начал мастерить плуга сам, выковывая сошник за сошником из железного лома и пользованных частей. Работа эта заняла несколько месяцев у горна своего изделия, пока он закончил плуг, так как его видел. Он прицепил его к трактору и выехал в поле.
И плуг работал.
Краусовыми плугами теперь пользуются по всему свету, и Хенри Краус был одним из наибольших фабрикантов сельскохозяйственных машин — коммерсант, который отдавал половину своего времени и все сердце на Божье служение.
Комната зарядилась электрической энергией. Во время речи Хенри можно было буквально чувствовать излияние Духа на собрание. Трое из Минниаполиса были крещены Духом тут же у стола, без возложения рук и молитвы. Мы все, собравшись в кружок, радовались вокруг них, когда внезапно влетела через дверь из кухни официантка.
"Господин Сомнер! Не можете ли вы немедленно прийти?"
Там в подвале, кажется, один из рабочих переживает какие-то схватки. Официантка не знала ,был ли это сердечный удар или приступ эпилепсии.
Некоторые из нас скоренько сошли в подвал. Около комнаты, где стояла печь, на стуле сидел человек, которого несколько других поддерживали.
Я рассмеялся, когда увидел, происходящее. Он не больной. Он был, как называли в армянской церкви, "под осуждением".
"Брат", я сказал ему. Славь Бога. Благодари Его, что Он искал и нашел тебя сегодня вечером!"
Человек открыл свои глаза. Он был перепуган до смерти и этому не приходится удивляться. Пережить такую силу Божью, охватившую этот цементный коридор. Он даже не знал, что в ресторане происходило молитвенное собрание.
Он поднялся с нами наверх, и вряд ли можно было, где найти более обращенного человека. Прежде всего, он хотел многое из своей жизни исповедывать, а затем он не мог в достаточной мере сказать Богу, как он Его любит.
Случай этот был подобен Божьему приговору на собрания, которые по человеческим соображениям считаются неудачными. Случилось так, как Он нам сказал: Не беспокойтесь числом. Я найду людей, которые Мне нужны, где бы они ни были и я приведу их к тебе. Делай твое дело верно и оставь остальное Мне.
Так они и поступили в Минниаполисе. Та оригинальная маленькая группа — включая механика, обращенного у печи — собиралась постоянно без видимого прироста и особого влияния на окружающих, шесть месяцев. Затем, внезапно начали приходить люди. Две сотни. Пятьсот. Тысяча — нечто подобное Лос-Анжелосу.
Минниапольский район стал таким живым, что полтора года позже, после этой снежной ночи, мы держали там нашу всеобщую конференцию. И на этот конференции, осенью 1956 года, мы видели прорыв преград между пятидесятниками и деноминационными церквами.
Отдельные лица всех вероучений годами находили полноту Духа. Вообще им приходилось сделать одно из двух: быть в своих церквах и молчать об этом или присоединяться к пятидесятническим группам. Но пятидесятница сама вошла и выросла в исторически церквах.
Мы видели их в первый день конференции на задних рядах в зале Лимингтонского Отеля. Они сидели, как будто бы готовые бежать во всякое время. Пять лютеранских пасторов. Наверно то, что они слышали, не было слишком страшным, потому что на следующий вечер они сидели немножко ближе к платформе. На третий день, в среду во время завтрака они были готовы принять, так они сказали нам, "все, что Христос дарует нам".
Наша группа из Общения подошла к их столу и начала молиться, чтобы Иисус исполнил их Своим Духом. Позже они вежливо благодарили нас и ушли. Все это произошло весьма тихо и спокойно с лютеранами, и мы не знали о результате наших молитв.
Наши молитвы были отвечены. Один из них получил крещение, управляя машиной на пути домой. Другой во время утреннего бритья. А третий припомнил слова одного спикера на конференции, который сказал, что мы получаем Божий дар не во время напряжения и борьбы, а когда мы наиболее спокойны. "Когда я наиболее спокоен? он спросил себя. Через несколько минут позже под горячим душем, он славил Бога небесным языком.
Так началось возрождение, которое охватило лютеранскую церковь с одного конца страны до другого. Не отрицание своей традиционной силы, но весьма противоположное: усиление лютеран, проповедников и мирян в одинаковой мере, свидетельствовать о своей вере в ежедневной реальности.
Позже, мы наблюдали, что та же сила охватила многие другие деноминации, как — пресвитериан, баптистов, методистов, римо-католиков, епископалов.
Вначале всегда группку наполовину враждебных, которые приходили на собрания из любопытства. А затем ветер Духа веял на всю церковь, на всю окружность.
Только семь студентов из Нотр Дейм говорили на языках в понедельник вечером, в марте 1967 года, в демо Рея Буларда, президента нашего отдела Общения в Саут Бенд. Но радость и силу, которую они получили в подвальной комнате, были такие, что сегодня многие считают Рея духовным восприемником мирового католического пятидесятнического движения, начавшегося в Нотр Дейм.
Ключом для этого была маленькая, поместная группа, которая собиралась регулярно, часто удрученная. Она молилась за Саут Бенд и ожидала, как ожидал некогда св. Георгий, на Божье благоприятное время.
Никто не может видеть полного расписания, только фрагменты здесь или там. В октябре 1974 года такой фрагмент был предоставлен мне, когда я был приглашен в Ватикан, чтобы получить официальное признание за служение Общения, в достижении "миллионов" римско-католических мирян.
Миллионы? Я размышлял в недоумении, когда шел мимо нарядных рядов швейцарской гвардии. Миллионы...?
Не беспокойся численностью. Таким было Божье слово ко мне от начала. Когда Дух управляет, численность превзойдет разумение человека.
А когда Дух не управляет...
В 1957 году С. С. Форд взял меня в двухнедельное посещение десятка отделов на юге. Мы в особенности вынесли хорошее впечатление после посещения группы в Хоу-стон, Тексас. Более шестисот душ, собрались тогда на субботний завтрак.
"Я не вполне понимаю", сказал один человек с печалью, когда мы после сидели и беседовали. "Мы должны бы достигать тысячи людей, а не сотни".
"Вы только что начали ваши собрания, всего лишь несколько месяцев. Для этого требуется время..."
"Не в Тексас! Здесь в Тексас мы все делаем большим и второпях". Он подскочил на ноги. Худощавый, стройный, коммерсант недвижимым имуществом, его профессия была доказательством его слов. "Давайте снимем зал! Наймем машину с громкоговорителем. Начнем передавать с радиостанции. Подымем весь этот город на ноги!"
Анди Со Риль, президент отдела, сомнительно покачал головой, но другие не обратили на это внимания. "Мы снимем городскую Аудиторию! Она вмещает шесть тысяч шестьсот человек. Когда люди услышали, что к нам приехал Демос Шакариян, мы наполним помещение!"
Я с ужасом посмотрел на него. "Я? Кто пожелал слушать меня? Я не спикер. Между прочим, мне необходимо вернуться домой и заняться покупкой сена и..."
Но никто не обращал внимания на мои аргументы. Мы с С. С. Фордем проведем еще одну неделю в посещении отделов в штате Луизиана и Миссисипи, а затем вернемся обратно в Хоустон. "Одной недели для объявлений в Тексас будет достаточно".
Благодаря моей любви к Богу и большому штату Тексас, я, почти, согласился. Во время последующих десяти дней я убеждал себя, что собрания в Хоустоне не будут большими. Если я чему либо научился за этих шесть лет в Общении, то это тому, что в этой мистической реальности, называемой Телом Христа, каждый отдельный член имеет свою функцию. Некоторые родились быть организаторами. Другие были вдохновенными проповедниками. Иные могли давать советы. И если кто займет не свое служение, он не только не сделает первоклассной работы, он помешает течению силы тому, кому она принадлежит.
Что же касается моего служения, то я был уверен в нем с тех пор, как прозвучали трубы на Холивудских холмах. Я был помощником. В мое служение входила обязанность приготовить место и время и возможность для других быть светильниками. Мой дар не был меньшим других. Он был исключительно моим.
Мое имя освещено над аудиторией. Все собрание сосредоточено на мне. Для меня это казалось неправильным и, чем больше я боролся с подготовкой моей речи, тем больше я приходил к убеждению, что такой подход будет неуспешным.
"В чем твои трудности?" С. С. Форд, спрашивал меня, когда я страницу за страницей рвал, комкал, и бросал в мусорный ящик записки моей речи. "Ты говорил сотни речей".
Но это не совсем верно. Я никогда не говорил речей. Я вставал и я говорил. Когда я делал то, на что я был призван, как представлять других, указывать другим на их возможности — у меня были слова. Но при мысли, что тысячи лиц обращены на меня и ждут моего руководства, я теряюсь.
Приехав в Хоустон,я был в панике. Анди и Максин Со Риль перед собранием пригласили нас в свой дом на обед, но я волновался и не мог кушать. Чтобы не обидеть их повариху Лоти Джеферсон, я только прикасался к пище.
Четверть до семи мы в двух машинах отправились в Сити Аудиторию. Лоти Джеферсон, Анди и Максин, не могли поехать. Уехало нас пятеро: С. С. Форд со мной и еще трое гостей. На километр расстояния мы видели свет на аудитории, который светил, как судный огонь. Распорядители стоянок, одетые в форму, подбежали открыть наши двери в машине.
На широкой площади автомобильных стоянок было всего точно пять машин. Мы посмотрели на часы: было пятнадцать минут восьмого. Собрание должно было начаться в половину восьмого. Через боковую дверь мы вошли в громадную аудиторию, поражающе светлую и тихую. В помещение не было никого, кроме сторожа у заднего выхода.
"Я поставил горшки с цветами так, как вы хотели", крикнул он коммерсанту недвижимым имуществом. Мы медленно прошли средним проходом, слыша наши шаги в пещерном зале. Очевидно, пять машин на стоянке принадлежали сторожу и рабочим.
На платформе стоял ряд стульев, на которые сверху падал свет, но никто не пожелал сесть там. Мы заняли семь мест на низу у платформы. Мы не заполнили даже одного ряда. Я посмотрел на часы — было двадцать пять минут восьмого.
Внезапно я исполнился необыкновенной эстетической надеждой. Возможно, что никто не придет! Ни один! Может быть, Бог вступается за меня, чтобы защитить меня от моего непослушания.
"Я уверен, что я подал правильное число в газеты", повторял коммерсант имуществом.
В половину восьмого он тоже начал молиться, чтобы никто не пришел. Что мы им скажем и как объясним про наше "громадное собрание", на которое никто не пришел?
В восемь часов нам стало ясно, что Бог сделал невозможное. В городе, где шестьсот человек могут во время собраться на утреннее собрание в субботу, не могли прийти на собрание, на котором не было Божьего благословения, поэтому Бог покрыл его покрывалом. Наш коммерсант по продаже имущества, с сердцем, величиной в штат Тексас, был первым признать это публично и начал славить за это Бога.
"Что же мы будем делать теперь?" спросил Анди. "Мы сняли это помещение на целый вечер. Будем проводить собрание, хотя семь нас".
"Ты имеешь что-то записанное, Демос?" - спросил С. С. Форд. Но ничто не могло заставить меня вытянуть из моего кармана те много раз перечеркнутые страницы.
"Если так, то я буду говорить", сказала Лоти Джефер-сон. "Я всегда хотела говорить в таком красивом помещении, как это!"
Она поднялась со своего места, вышла наперед аудитории и начала говорить. Сама она была очень маленькой персоной, весом не более сорока пяти килограммов, но когда она говорила об Иисусе, ее голос наполнил аудиторию в шесть тысяч шестьсот мест. Она проповедовала тридцать пять минут, как будто бы вся аудитория была заполнена людьми. Она была так преисполнена Божьей любовью, и каждое слово было так правдиво, что я освободился от напряжения, которое мучило меня, целую прошлую неделю.
Я не мог понять лишь одного, почему она сделала призыв в конце собрания. Все шестеро нас в собрании давно "отдали наши сердца Иисусу", как она просила нас сделать.
Ее речь была прекрасной, которую я никогда не забуду. Послышались чьи-то шаги. Длинным пустым проходом шел сторож, слезы текли по его лицу. Он пришел наперед платформы, склонил свои колени и отдал свое сердце Иисусу. И Лоти Джеферсон, с манерой евангелиста, который каждый день принимает сотни людей в Царство Божье, положила свои руки на его голову и начала с ним молиться.
Кто знает? Может быть, здесь не было никакой ошибки. Может быть, Сити Аудитория на этом вечере была Божьим местом для всех нас и для этого человека, которого нашел Господь. Я еще узнал, о чем часто упоминалось, и думал, нуждаются ли другие об этом упоминании так часто как я, что только Дух может привлечь людей к Иисусу.
И только дарами, которые Он применит для этой цели.
Он не одарил меня даром евангелиста. Я могу быть только свидетелем. Всякий христианин есть свидетель. Только место для моего свидетельства об Иисусе, по всей вероятности, будет коровником, нежели платформой. Вот какую первоначальную мечту дал мне Бог:
Быть торговцем автомобилей, как Линвуд Сафорд в Вашингтоне, Д. С, который говорит другим торговцам о Боге.
Быть адвокатом, как Кермит Братфорд в Атланта, Джоржия, свидетельствовал другим адвокатам. 
Быть молочником, говорящим другим скотоводам. Все это было так просто, начиная простым языком, в общих интересах...
Всякий молочный фермер заинтересован разводом хорошей породы коров. Для нас идея эта самая захватывающая в мире. Во-первых, найти это неуловимо совершенное животное, которое с течением времени передаст свои хорошие качества следующему поколению. Каждый месяц я прочитывал журнал Холстейн-фризиян Ассоциации, изучая карту генеалогии. И всякий раз я был под сильным впечатлением способа развития новой породы Борк на ферме Пабста в штате Вискансин.
Я припоминаю, когда мы первый раз проходили через чистые коровники для телят, с намереньем найти племенного бычка, который передал бы свои качества нашим стадам. Первое животное, которым я заинтересовался, стоило 25,000 долларов, гораздо больше, чем я мог заплатить. Были здесь животные между этими двух и трех месячными телятами в цене 50,000, а другие в этом же возрасте 1,000 долларов.
Наконец я его нашел. В ограде у южной стены коровника стоял крепкий небольшой бычок, который выделялся среди других, как будто бы свет сиял на него. Это было то же самое явление, которое не переставало поражать меня в собраниях нашего Общения, где в переполненной людьми комнате до четырехсот человек, я внезапно "увижу", кого мне позвать следующим. Теперь это животное в сто килограммов выделялось таким же способом.
Я подошел к его стойлу. Его звали Пабст Лидер, цена: 5,000 долларов. Я прочитал подробности о нем и мне он понравился. Его мать была в категории Е (отличная продукция молока); его отец был отцом свыше пятидесяти дочерей категории Е. Сведения эти были лишь подтверждением того, что я уже знал, когда его увидел.
"Я возьму Пабст Лидера", я сказал, когда заведующий фермой подошел ко мне. Господин Сильвестер посмотрел на меня с удивлением. Скотоводы никогда не делают скорых решений. Они решают после продолжительных совещаний со своими советниками.
"Вы уверены в вашем решении?" Я хотел показать вам других животных в следующем коровнике. Господин Пабст думает, что вы могли бы заинтересоваться ими..." "Я весьма уверен, господин Сильвестер".
Животное было поставлено в особую клетку и доставлено к нам с добавочными 350.00 долларов за перевоз, и я заплатил полную цену в 5,350.00 долларов за Лидера. Десять первых дочерей племенного быка дают весьма точную картину его способности в будущем. Каждая из первых десяти коров Лидера унаследовала его высшие качества: вид, сопротивление болезням, высокое качество продукции молока. Даже некоторые из наших небольших коров произвели телят не со своими недостатками, но с его добрыми качествами. В течение пятнадцати лет, в которые мы держали его для плода, он произвел около пяти тысяч дочерей, каждая из них с безошибочными качествами своего отца. Пабст Лидер был таким племенным быком, который случается один на миллион, со всеми способностями передать свои качества всякий раз.
Господин Сильвестер с печалью рассказал нам, что животное, которое в том же сезоне он продал за 50,000 долларов, не оправдало ожидаемых от него результатов. А маленький бычок, которого ты выбрал, стоит два раза по 50,000 долларов.
Такие случаи не являются исключением. Каждый племенной бык, которого мы купили на Пабст ферме, оправдал свою стоимость. Свидетельствую, потому что не могу молчать.
Я припоминаю, в один дня господин Сильвестер склонился над столом в фермерской столовой весьма серьезный и задуманный. "Подойди сюда, Шакариян. Ты не делаешь этот выбор на месте, как ты показываешь. У тебя есть советник, не так ли? Кто-то едет перед тобой и дает тебе советы".
"Да, господин Сильвестер, сказать по правде, да, я имею советника".
Он с удовольствием посмотрел вокруг стола. "Я так и знал! Кто он? Скажи! Мы не набавим цены лишь потому, что будем знать твоего советника".
"Ты говоришь, что не знаешь моего Советника?"
"Конечно, нет! К нам приходят купцы и маклеры десятками во всякое время. У тебя очевидно советник профессиональный".
"Наверно знает про животных больше всех нас, вместе взятых в этой комнате".
"Старожил, не так ли?" 
"По всей вероятности он дольше в этой коммерции, чем кто другой из нас".
"Специалист по Холстейнам, не так ли?"
"Определенно".
Я воздерживался так долго, как мог. Наконец я рассказал им про моего Советника. Мои слушатели слушали меня, затаив свое дыхание. "Господь Иисус сотворил эти животные", я сказал им. Я с вами вижу только наружные качества, а Он видит, что внутри животного. Он видит внутреннее содержание человека также".
Слова эти были прекрасным подходом к сердцам и умам этих людей. Всякий случай рассказать о живом Боге для людей, с которыми встречаемся — вот в этом цель Общения.
Людей, которых мы знаем. Мне припомнился наш отдел в Ланкестер, Пенсильвания. У них были большие трудности заручиться доверием весьма консервативно настроенной фермерской общественностью. Главным противоречием был тот факт, что Общение пришло "со стороны", и что их нужды и проблемы были здесь иными.
Однажды мы с Розой были приглашены в Ланкестер. Наш отдел пригласил несколько десятков фермеров как гостей на обед. После обеда я поднялся и как фермер пробовал вовлечь их в беседу, чтобы выяснить некоторые вопросы.
Мертвая тишина.
Вы знаете, как подобное случается. Чем хуже мы что-нибудь делаем, тем хуже оно выходит. С уменьшением моей уверенности в словах, большими стали мои жесты. Я развел обе руки, а потом свел их к себе, желая показать, что "Общение зависит на участие в нем всех нас". Но мои руки схватили лишь одно — кувшин молока, который стоял посреди стола.
Кувшин опрокинулся, и струи молока залили мой новый костюм и ботинки. Растерявшись, я не знал, что я делал. Я поставил ногу на стол и начал вытирать белой скатертью.
Роза ахнула. "Демос! Что ты делаешь?"
И глянув, на сидящих за столом, я понял.
Моментально я опустил мою ногу на пол. Лицо мое горело и мне хотелось исчезнуть под столом. "Мне казалось, что я в коровнике на время, друзья". Я извинился.
"Вы знаете, как иногда бывает, когда вы доите корову, и она неожиданно ударит ногой и прольет на вас целое ведро молока!"
Кто-то сдержано засмеялся в конце комнаты, а потом все присутствующие разразились смехом. Комната гудела от смеха несколько минут и настроение переменилось. Седые старые фермеры поднимались и свидетельствовали, как Бог помог им во время зимних бурь и летней засухи и прежде, чем кончилось собрание в группу Ланкестра, вступили новые члены.
"Знаешь ли ты, что переменило их настроение?" сказал один из них мне. "А это, когда ты поставил ногу на стол. Мы тогда сразу поняли, что ты фермер, подобный нам..."