318 Исповедуя славное Евангелие Христово долгое время и проповедуя его около пяти лет, я был задержан на собрании добрых людей в деревне (среди которых, оставь они меня в покое, я бы проповедовал в тот день, но они забрали меня из их среды) и привели к судье, который, после того как я дал гарантию моего появления на следующих заседаниях, все же заключил меня под стражу, потому что мои поручители не согласились гарантировать, что я больше не буду проповедовать людям.
319 На последующих заседаниях мне было предъявлено обвинение в поддержке незаконных собраний и тайных собраний нонконформистов, а также в несоответствии национальному богослужению церкви Англии; и после некоторого совещания там с судьями, приняв моё откровенное общение с ними за признание, как они это назвали в обвинительном заключении, приговорили меня к вечному изгнанию, потому что я отказался подчиниться. Итак, будучи снова преданным в руки тюремщика, я был возвращён в темницу, и пробыл там уже целых двенадцать лет, ожидая, что Бог позволит этим людям сделать со мной.
320 В этом состоянии я оставался с большим удовлетворением, по благодати, но встретился со многими поворотами и отступлениями в своём сердце, как от Господа, Сатаны, так и от моей собственной испорченности. Благодаря всему этому (да будет слава Иисусу Христу) я также получил, среди прочего, много убеждения, наставления и понимания, о которых я не буду здесь подробно рассуждать; только дам вам намёк или два, слово, которое может побудить благочестивых благословить Бога и помолиться за меня; а также принять ободрение, если дело касается их самих, – не бояться того, что человек может с ними сделать.
321 Никогда за всю свою жизнь я не имел такого глубокого проникновения в Божье Слово, как сейчас. Те места Писания, в которых я ничего не видел раньше, в этом месте и состоянии засияли для меня. Иисус Христос также никогда не был более реальным и видимым, чем сейчас; здесь я на самом деле увидел и почувствовал Его. О! это слово: «Мы не проповедовали вам хитросплетённых басен» (2 Пет. 1:16), и это: «Бог воскресил Христа из мёртвых и дал Ему славу, чтобы наша вера и упование были на Бога» (1 Пет. 1:21), были благословенными словами для меня в этом моём заключённом состоянии.
322 Эти три или четыре места Писания также стали для меня великим освежением в этом состоянии: Иоанна 14:1–4; 16:33; Кол. 3:3,4; Евр. 12:22–24. Так что иногда, когда я вдыхал их аромат, я мог смеяться над разорением и не бояться ни коня, ни его всадника. У меня были приятные виды прощения моих грехов в этом месте и моего пребывания с Иисусом в другом мире: О! гора Сион, небесный Иерусалим, бесчисленное множество ангелов, и Бог – Судья всех, и духи праведников, достигших совершенства, и Иисус были сладки мне в этом месте; я увидел это здесь и убеждён, что никогда, находясь в этом мире, не смогу этого выразить. Я увидел истину в этом месте Писания: «Которого, не видев, любите, и Которого доселе не видя, но веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною и преславною» (1 Пет. 1:8).
323 Я никогда не знал, что значит для Бога стоять около меня на всех поворотах и при каждом предложении Сатаны помучить меня и т. д., как я нашёл Его с тех пор, как пришёл сюда; ибо посмотрите: когда страхи появлялись, так же и поддержка и ободрение. Более того, когда я начал, даже как бы ни в чём ином, как в своей тени, всё же Бог, будучи очень чутким ко мне, не потерпел, чтобы мне досаждали, но тем или иным местом Писания укреплял меня против всего; настолько, что я часто говорил, что если бы это было законно, я мог бы молиться о бóльших неприятностях, ради большего утешения (Экк. 7:14; 2 Кор. 1:5).
324 Прежде, чем я попал в тюрьму, я видел, к чему дело шло, и особенно два соображения согревали моё сердце; первым было, как быть способным встретить смерть, если это станет здесь моим уделом. Для первого из них, такое место Писания (Кол. 1:11) было для меня великим наставлением, а именно: молиться Богу, чтобы «укрепиться всякою силою, по могуществу славы Его, во всяком терпении и великодушии с радостью». До заключения в тюрьму я редко мог ходить на молитву; но не менее, чем в течение года это изречение или сладкое прошение как бы всплывало в моём уме и убеждало меня, что, если когда-нибудь мне придётся пройти многие страдания, я должен иметь всё терпение, особенно чтобы перенести это с радостью.
325 Что касается второго соображения, то изречение (2 Кор. 1:9) было очень полезно для меня: «Но сами в себе имели приговор к смерти, для того, чтобы надеяться не на самих себя, но на Бога, воскрешающего мёртвых». Благодаря этому месту Писания я увидел, что если я хочу страдать правильно, я должен сначала вынести смертный приговор всему, что можно по праву назвать предметом этой жизни, даже считать себя, свою жену, своих детей, своё здоровье, свои удовольствия и всё мёртвым для меня, и себя мёртвым для них.
326 Второе — жить по Богу невидимому, как сказал Павел в другом месте; чтобы не пасть, нужно смотреть не на видимое, а на невидимое; ибо видимое временно, а невидимое вечно. И так рассуждал я сам с собою: если я приготовлюсь только к тюрьме, то кнут придёт неожиданно; и так же и позорный столб; опять же, если я приготовлюсь только к тем, то я не гожусь для изгнания. Далее, если я приду к выводу, что изгнание есть худшее, то, если придёт смерть, я буду застигнут врасплох: так что я вижу, что лучший способ пройти через страдания - это уповать на Бога через Христа, что касается мира грядущего; а что касается этого мира, считать могилу своим домом, застилать свою постель во тьме, сказать тлению: «Ты мой отец» и червю: «Ты моя мать и сестра», то есть познакомить себя с этими вещами.
327 Но, несмотря на эту помощь, я находил себя человеком и к тому же обложенным немощами; расставание с женой и бедными детьми часто было для меня в этом месте, как отрывание плоти от костей, и не только потому, что я как- то слишком люблю эти великие милости, но и потому, что я часто вспоминал о многих невзгодах, несчастьях и лишениях, с которыми должна была столкнуться моя бедная семья, если бы меня забрали от них, особенно мой бедный слепой ребёнок, который был ближе моему сердцу, чем все остальные. О! мысли о невзгодах, которые, как ядумал, может переживать мой бедный слепой ребёнок, разбивали моё сердце на куски.
328 «Бедный ребёнок! — думал я, — какая горесть уготована тебе в этом мире! Ты должен быть побиваем, должен просить милостыню, терпеть голод, холод, наготу и тысячу бедствий, хотя я не могу теперь вынести, если ветер подует на тебя. Но всё же, – приходя в себя, думал я, – я должен поручить тебя Богу, хотя мне очень больно покидать тебя». О! я видел, что в этом состоянии я подобен человеку, который сносит свой дом на голову жены и детей своих; и всё же, думал я, я должен это сделать, я должен это сделать; и теперь я думал о тех двух молочных коровах, которые должны были вести ковчег Божий в другую страну и оставить своих телят позади. 1Цар. 6:10–12.
329 Но что помогло мне в этом искушении, так это различные соображения, из которых три я назову особо. Первым было рассмотрение таких двух мест Писания: «Оставь сирот твоих, Я поддержу жизнь их, и вдовы твои пусть надеются на Меня»; и ещё:«Господь сказал: конец твой будет хорош, и Я заставлю врага поступать с тобою хорошо во время бедствия и во время скорби» (Иер. 49:11; 15:11).
330 У меня также было такое соображение, что, если я сейчас рискну всем ради Бога, я обяжу Бога позаботиться о дорогом для меня; но если я оставлю Его и Его пути из страха перед какими-либо неприятностями, которые могут прийти ко мне или моим близким, тогда я должен буду не только подделать своё исповедание, но также посчитать, что дорогое для меня не будет в безопасности, будучи оставленным у Божьих ног, пока я стою за Его имя, как оно было бы, если бы находилось под моей собственной заботой, хотя и с отречением от Божьего пути. Это было болезненное соображение и как шпоры для моей плоти. Этому ещё больше способствовало то место Писания, где Христос молится против Иуды, чтобы Бог разочаровал его в его эгоистичных помыслах, которые побудили его продать своего Учителя. Молю прочитайте это трезво: Псалом 108:6–8 и т. д.
331 У меня было ещё одно соображение, и это был страх перед адскими муками, в которых, я был уверен, должны будут принять участие те, кто из-за страха перед крестом уклоняется от исповедания Христа, Его слов и законов перед сынами человеческими. Я думал также о славе, которую Он приготовил для тех, кто в вере, любви и терпении стоит на Его путях перед ними. Эти вещи, как я сказал, помогли мне, когда мысли о несчастьях, которым я и мои близкие могут подвергнуться из-за моего исповедания, не давали мне покоя.
332 Когда я на самом деле представил, что меня могут изгнать за моё исповедание, тогда я подумал об этом месте Писания: «Они были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления, те, которых весь мир не был достоин»; ибо все они думали, что они слишком плохи, чтобы обитать и пребывать среди них. Я также подумал о таком высказывании: «Дух Святой по всем городам свидетельствует, говоря, что узы и скорби ждут меня». Я воистину думал, что моя душа, и она рассуждала иногда о тяжелом и печальном положении изгнанного и ссыльного состояния, о том, как они подвергались голоду, холоду, опасностям, наготе, врагам и тысяче бедствий; и, наконец, может быть, умереть в канаве, как бедная и брошенная овца. Но я благодарю Бога, что до сих пор я не был поколеблен этими самыми тонкими рассуждениями, а скорее, благодаря им ещё более утвердил своё сердце перед Богом.
333 Я расскажу вам интересную историю: однажды я в течение многих недель находился в особенно печальном и подавленном состоянии; и в это время я, будучи ещё молодым заключённым и не знакомым с законами, очень беспокоился о том, что моё заключение может закончиться на виселице, насколько я мог судить. Так вот, поэтому сатана сильно наседал на меня, чтобы выбить меня из колеи, внушая мне следующее: «Но что, если, когда ты действительно соберёшься умирать, ты окажешься в таком состоянии: то есть, как не наслаждаться тем, что от Бога и не иметь в своей душе никаких доказательств лучшего будущего положения?» (ибо действительно в то время все Божьи дела были скрыты от моей души).
334 Посему, когда я впервые начал думать об этом, меня это сильно беспокоило, ибо я думал про себя, что в том состоянии, в котором я теперь был, я не был готов умереть, да и не думал на самом деле, что смогу, если был бы к этому призван; кроме того, думал я про себя, если я сделаю попытку вскарабкаться по лестнице, всё-таки или дрожью, или другими симптомами слабости дам повод врагу упрекнуть путь Божий и Его народ за их робость. Это таким образом меня сильно беспокоило, ибо, думал я, мне стыдно умереть с бледным лицом и дрожащими коленями в таком деле, как это.
335 Посему я молился Богу, чтобы Он утешил меня и дал мне силы сделать и вынести то, к чему Он меня призовёт; но никакого утешения не являлось, но всё оставалось сокрытым. Я был также в это время так сильно одержим мыслью о смерти, что часто я был как будто на лестнице с верёвкой на шее; только одно было для меня некоторым ободрением: я думал, что теперь у меня будет возможность сказать свои последние слова толпе людей, которые, как я думал, придут посмотреть, как я умираю; и, подумал я, если так должно быть, если Бог обратит хотя бы одну душу моими последними словами, я не буду считать свою жизнь потраченной впустую или погибшей.
336 Но всё Божье всё ещё было сокрыто от моего взора, и по- прежнему искуситель преследовал меня: «Но куда ты должен пойти, когда умрёшь? Что с тобой станет? Где ты окажешься в другом мире? Какое доказательство ты имеешь для неба и славы и наследия среди освящённых?» Так я метался в течение многих недель и не знал, что делать; наконец, ко мне пришло такое веское соображение, что именно ради Слова и пути Божьего я оказался в таком состоянии, поэтому я был обязан ни на волосок не уклоняться от него.
337 Я также думал, что Бог может выбрать, даст ли Он мне утешение сейчас или в час смерти; но я не мог поэтому выбирать, буду ли я придерживаться своего исповедания или нет: я был связан, но Он был свободен; более того, моим долгом было держаться Его Слова, взглянет ли Он когда-нибудь на меня или спасет ли меня в конце: посему, думал я, если дело обстоит так, я за то, чтобы продолжить и рискнуть своим вечным положением со Христом, есть ли у меня утешение здесь или нет; если Бог не придёт, думал я, я прыгну с лестницы даже с завязанными глазами в вечность, утону или поплыву, будь то рай, будь то ад, Господи Иисусе, если Ты поймаешь меня, лови; если нет, я рискну ради Твоего имени.
338 Едва я утвердился в этом решении, как на меня сошло Слово:«Разве даром богобоязнен Иов?» Как если бы обвинитель сказал:«Господи, Иов не праведный человек, он служит Тебе ради уважения: не Ты ли кругом оградил его и т. д., но простри руку Твою и коснись всего, что у него, - благословит ли он Тебя?» Как же так! подумал я, разве это признак праведной души — желать служить Богу, когда у Него всё забрали? Разве тот является благочестивым человеком, кто будет служить Богу даром, а не наоборот раздавать? Благословен Бог! Тогда я надеюсь, что у меня правое сердце, ибо я решил (Бог даёт мне силу) никогда не отрекаться от своего исповедания, хотя у меня вообще нет ничего для моих трудов; и когда я размышлял таким образом, передо мной предстало такое место Писания: Псалом 43:13 и т. д.
339 Теперь моё сердце было полно утешения, ибо я надеялся, что оно было искренним: я бы долго не продержался без этого испытания. Я утешаюсь каждый раз, когда думаю о нём, и надеюсь, что буду вечно благословлять Бога за то обучение, которое я получил благодаря ему. Я мог бы рассказать ещё о многом из того, что было со мной, но эти из завоеваний и из добыч я посвятил на поддержание дома Божьего. (1 Пар. 26:27).
